перевод:  Alex

„Twin Peaks: Fire Walk With Me”, шестой фильм Дэвида Линча. В бюро ФБР в Филадельфии Кайл Маклахлан (Дэйл Купер) разговаривает с Дэвидом Линчем (Гордон Коул). Уже прошло 26 минут фильма, и сейчас появится кто-то или что-то – некая фигура – то ли человек, то ли привидение.

Это привидение – никто иной как Дэвид Роберт Джонс, или Дэвид Боуи. Его сцена длится всего 47 секунд, но для такого, как Боуи, этого вполне достаточно, чтобы превратить ее в магический момент и, возможно, лучшее свое выступление на экране. Сцена, быть может, дающая ключ к пониманию загадочной личности Дэвида Боуи. Но об этом – позже.                                       
Отслеживая работы Боуи на экране, натыкаешься на несоответствие между харизматическим излучением суперзвезды и качеством фильмов, где он играет, не выражающих по-настоящему силу его личности. В чем-то встреча мифа "Боуи" с кинематографом остается неудовлетворительной. Возможно, это из-за того, что он с самого начала своей карьеры в конце 60-х был труднопостижимой андрогинной звездой, которую не так-то легко втиснуть в какое-то амплуа.

Дэвид Боуи часто прятал свою личность под масками разных существ из другого мира – прежде всего, Зигги Стардаста, гитарного героя с Марса. Его первой достойной упоминания ролью стал пришелец Томас Джером Ньютон из фильма Николаса Роуга "Человек, упавший на Землю", 1976 г. Позднее, в клипе „Ashes To Ashes“ одетый клоуном Боуи бродит по луноподобным ландшафтам. 

Дэвид Боуи давно видел себя неким существом с другой планеты, которое лишь наносит нам время от времени редкие и разочаровывающие его визиты откуда-то из своего мира. Мы никогда не можем постичь его всего целиком – он всегда остается фантомом, чье лицо мелькает на секунду в клипе или фильме.

Именно этот миф неуловимого, непостижимого Дэвида Боуи и использует Дэвид Линч в своем "Твин Пикс". И здесь Боуи возвращается из иного измерения, чтобы поведать агентам ФБР о своих кошмарных видениях. Камера Линча сначала как бы забегает вперед Боуи, чтобы попытаться поймать его, но он слишком быстр. Он ускользает. [В следующей затем сцене] его лицо измождено, речь бессвязна, походка – медленная и спотыкающаяся. Таким и известен нам Дэвид Боуи – словно в любую минуту он готов упасть, словно его мучает земное притяжение. Его возвращение на Землю как будто стоит ему огромных сил – путешествие к нам длинно и изнурительно.

В 1993 г. Боуи закрепляет свой тщательно взращенный имидж в видео к „Jump They Say“. В этом клипе видны явные параллели с фильмом Криса Маркера [Chris Marker] „La Jetee“, ["Взлётная полоса", англ. название „The Jetty“, короткометражный черно-белый фильм (28 мин.) „La Jetee“, 1962 г.: герой этого фильма создает дыры во времени и путешествует по ним в прошлое. Некую женщину постоянно посещает этот пришелец из будущего.

В клипе Дэвид Боуи соответствует герою „La Jetee“ – а, значит, он путешествует не сквозь пространство, как мы до этого думали, а сквозь время. Он – пришелец не с другой планеты, а из будущего.

Тот, кто за 30 лет своей карьеры предвосхитил столько направлений – от панка до нью-вэйв, от глэм-рока до техно, – просто неминуемо должен был явиться из будущего! Он был первой поп-звездой, вышедшей на биржу, первой, выложившей альбом в интернет и первой, в чей образ воплотился персонаж видео-игры. Дэвид Боуи всегда на шаг впереди. Он не просто хитрее других, он – маг времени со сверхчеловеческими способностями.

Итак, Дэвид Боуи – временной парадокс, невозможность, абсурд. Каждое вызванное им [электрическое] напряжение оказывает прямое влияние на всякое средство съемки; стоит ему появиться, и аппаратура немедленно начинает безумно крутиться, беззащитно подставленная его воздействию.

Такая хаотическая реакция хорошо показана в сцене "Твин Пикс": камера Дэвида Линча всегда либо слишком быстра, либо слишком медлительна. Но и звуковая дорожка ведет себя ненормально. Стоит Боуи появиться, как звук перестает совпадать с изображением – начинает отставать от него, даже прокручиваться в обратную сторону. Складывается такое впечатление, будто Линч потерял контроль над постановкой, и вместо него командование перенял Дэвид Боуи. Под напором его появления как будто даже сам материал складывает оружие и спасается бегством: появляются помехи, кадр размывается и исчезает, словно сдается, капитулирует. Таково воздействие Дэвида Боуи – перезарядка, перенапряжение, короткое замыкание.

Это хаотическое воздействие Д.Б. время от времени видно очень ясно: в „Ashes To Ashes“ краски размываются, стоит ему появиться в кадре. В „Life On Mars?“ пленка настолько перенасыщена светом, словно ее засветил сам Боуи. И в клипе „China Girl“ происходит самоуничтожение одного из кадров, словно в обморочной ревности, когда любовный огонь разгорается от запретного поцелуя.

Как обычно, впереди времени, [в Let’s Dance] Боуи постоянно дает нам понять, что ему в конечном счете, нет дела до музыки и фильм-индустрии. Хоть он и стоит прямо перед нами, смотрит нам прямо в глаза и поет (под фонограмму, само собой), но одновременно находится где-то в другом месте. Он просто возвышается надо всем этим.

Конечно же, он любит слегка посмеяться над нами и над самим собой. Добрая порция иронии содержится, например, в клипе „Thursday’s Child“, когда Боуи невпопад подпевает собственному синглу и глушит его всякими шумами [вроде воды, льющейся из крана].

Манипуляция, переодевание, инсценирование – всего этого Дэвид Боуи уже всласть напробовался еще в 70-е, когда видеоклип вызвал в музыкальном мире "волну" 80-х годов. Но Боуи не ухватывается никаким временем, никакой картиной, никакой ролью.

Он всегда был мастером живого выступления – кто другой мог бы измыслить такой сценарий, по которому он в „Modern Love“ больше минуты показывает камере спину, повернувшись к своим зрителям.

Он как раз собирается хоронить пластиночную индустрию, которую выносит все меньше и меньше. Он только что основал собственный лэйбл ISO и решил не выпускать рекламного клипа к своему новому альбому „Heathen“. Удастся ли ему это – посмотрим. Кстати, самому Боуи нравится трактовать „Heathen“ как "Разрушитель". Возможно, это – именно тот образ, в котором его видит поп-мир: некий музыкальный мститель начала 70-х, превративший музыку в пышный спектакль, чтобы затем через 30 лет собственноручно разоблачить всю эту пеструю шумиху. Великий скептик и пророк предсказывает закат власти картинок и провозглашает возврат к простоте и умеренности, где ценится только музыка, текст и сцена. А остальное Дэвид Боуи отметает, как пепел к пеплу [Ashes To Ashes].