БИТВА ТИТАНОВ
Перевод: Black Queen

Он – чудной инопланетянин, заново написавший правила рока.
Она – богиня подиума, давшая определение супермодели.
Что случилось, когда Боуи встретился с Кейт Мосс?

Комната 606 в отеле Мерсер в Нью Йорке – это комната супермодели. На кровати разбросаны вечерние платья, на полу модные детские вещички, а на столе – прекрасный букет. Между всем этим вытанцовывает Кейт Мосс в фиолетовой тоге с глубоким вырезом на спине и в римских сандалиях. Она только что вернулась из Майами со своей дочкой – восьмимесячной Лилой и свитой. Флорида придала всемирно известному телосложению бронзовой роскоши и, когда Кейт Мосс говорит, становится ясно, что она очень возбуждена.

    "Я только что голиком висела на Дэвиде Боуи. Лучше не бывает" – смеется она, переходя от выговора продавщицы южного Лондона к аккуратному произношению шика Home Counties.

Мосс переполнена перспективой встречи с Боуи. Хотя она и сама вращается в высших кругах, Боуи – настоящий идол. Она не уверена, что ей есть что ему сказать. Тем не менее, в отношении имиджа звезда британской моды является наследницей Боуи. В начале 70-х Боуи совершенно перевернул представление о том, как может выглядеть поп-звезда со своим шиком недоедающего инопланетянина-наркомана. В 90-х Мосс дала новое определение тому, что такое модель: не загорелая амазонка и не большегрудая богиня плодородия, а андрогинный накурившийся уличный попрошайка с отсутствующим взглядом.

    Так что немудрено, что Мосс – большая поклонница Боуи. Оба выросли в южном Лондоне в нескольких милях ходьбы друг от друга. Когда ей было 11, отец подарил ей плакат с Боуи. Ей понравилась внешность Аладдина Сейна, но музыку она открыла для себя лишь позже. Когда она наконец-то добралась до "Жизнь на Марсе?" и услышала "но мамаша кричит нельзя" а также упоминание "девушки с бесцветными волосами" она решила, что песня написана про нее. Эта песня вместе с Rock’n’roll Suicide и Golden Years стала ее любимой.

    Мосс – известная поклонница рока. Ее деятельность в свободное время не включает в себя видео йоги или коллекцию купальников. Она участвовала в записи альбома Evil Heat группы Primal Scream, появлялась в видео Джонни Кэша и Элтона Джона.

    Но ничто из этого не подготовило ее к разговору к Боуи. Она нервничает и хочет еще раз повторить свои вопросы. Мы выходим из отеля и идем по дороге, избегая объективов папарацци. Они хотят сделать фотографии Мосс и ее дочери, но сегодня она не будет хорохориться перед камерами.

    ”Получили свои фотографии, теперь отвалите” – бормочет она себе под нос.

    ”Я слегка не в себе” – заявляет Кейт Мосс влетая в студию Боуи в Нижнем Манхэттене на следующий день. 

Предыдущим вечером она пошла слушать Red Hot Chili Peppers в Madison Square Garden. Она фотографировала десантников в белых накрахмаленных униформах, пока разогревающие Queens of The Stone Age бросали в ее сторону голодные взгляды. Затем она веселилась с Red Hot Chili Peppers в "Мерсере". То есть она веселилась, а они выпили стакан воды. Для интервью она выбрала серьезный деловой имидж, по крайней мере, выше пояса: симпатичный черный пиджак. Под ним черный топ, по которому как будто прошлись садовые ножницы, не нарушив при этой приятной симметрии.

    Боуи ждет. Он похож на парня из колледжа: новые ботинки, серая футболка и джинсы. Вы напрасно изучаете стрелки брюк в поисках задницы. На столе фотографии его двухлетней дочери Александрии (Лекси) Боуи и Литтл Ричарда. Боуи заказал последнюю, когда ему было девять. Шиллинг за объявление в Melody Maker. Он окантовал его рамкой из Woolworths и возит его с собой на каждую запись в течение последних десяти лет. У двери студии рыскает еще один талисман: ветеран продюсер Тони Висконти, подготавливающий микрофоны к сегодняшней сессии.

    Мосс говорит Боуи, что ее подружки Лив Тайлер и Стелла Маккартни завизжали, когда она сказала им, что собирается встретиться с Боуи. Несмотря на то, что их отцы – рок звезды, у них тоже проявилась звездная болезнь. Затем она принялась за свои вопросы. Она выбрала технику интервью, напоминающую метод написания лирики, использованный Боуи в 70-х: отдельные вопросы сложены в шляпу и выбираются случайным образом.

Мосс: Ладно, итак первый вопрос… назови в любом порядке пять любимых песен.

Боуи: Думаю, Shipbuilding Роберта Уайатта. Your Feet's Too Big Фэтса Уоллера. Where Were You? – The Mekons. И – я знаю, что жадничаю – последние четыре песни Рихарда Штраусса, которые послужили саундреком к моей жизни. Electrician Скотта Уолкера. Inch Worm Дэнни Кэя (из мюзикла Ханс Кристиан Андерсен). Когда эта песня появилось, мне было семь или восемь. Аккорды к ней – одни из первых выученных мной на гитаре. Замечательные аккорды, очень меланхоличные. Они оказали влияние на Ashes to Ashes. Они детские и грустные по-детски.

Мосс: Многие детские истории очень мрачны. К примеру, Ring-A-Ring O’Roses (Розовый Венок) о чуме, не так ли?

Боуи: Они были придуманы детьми, чтобы защититься от страхов в очень неприятном мире, существующем в 15-17 веках. Думаю, что и у меня была та же ситуация. Inch Worm – это мое детство. Оно не было счастливым. Оно не было ужасным, но мои родители были британского типа: весьма холодные эмоционально и не особо щедрые на объятия. Поэтому я всегда жаждал тепла. Worm даровал мне уют, а исполнитель, как мне казалось, тоже испытал в детстве боль. И мне нравится это – когда певец поет о своей боли.
    Для меня очень печальна Sound and Vision. Я изо всех сил старался вытащить себя из ужасного периода своей жизни. Я заперся в своей комнате в Берлине и твердил себе, что я исправлюсь и заброшу наркотики навсегда. Никогда не буду пить. Только часть оказалась правдой. Тогда я в первый раз понял, что убиваю себя и что пора заняться своим здоровьем. Я несколько раз здорово напугался и сказал себе: "Что ж я был на волоске…" Серьезное кровотечение из носа, обмороки… кошмар.

Мосс: И эти песни все еще мучительно исполнять?

Боуи: Я все еще очень люблю их петь. Я в состоянии отделить песню от ее места и времени. Особенно теперь, когда у меня больше уверенности в себе, как в певце.

    Боуи приглашает нас послушать некоторые песни из его нового альбома Reality. Среди них кавер Джонатана Ричмена Pablo Picasso, с ясным подтекстом Never Get Old и New Killer Star, великолепная мощная роковая песня с рычащей гитарой, дрожащими клавишными и невероятным вокалом. Конечно, здесь стоит быть осторожным, чтобы избежать ненавидимого им клише:  ”лучшее со времен Low". Но даже судя по этой необработанной версии – песня просто нечто!
    Пока Боуи смотрит с дивана, музыка пробуждает в Мосс все ее инстинкты супермодели. Она наклоняется, а затем откидывает волосы и тянется к воображаемой гитаре. Затем она подбегает к Боуи и обнимает его, как оставшаяся в живых жертва кораблекрушения. Он ошеломлен ее девчачьей любовью. "Ты прелестная девушка" – говорит он. Затем хватает ее за плечи, смотрит ей прямо в лицо и говорит: "И очень эмоциональная".
    Боуи идеально подойдет роль любимой тетушки. Истории бисексуальных похождений, женской одежды и наркотиков – не то, что обычно рассказывают на ночь, сидя в кресле-качалке, но его озабоченный голос подходит идеально: "Кейт, ты должна меньше курить. В самом деле, дорогуша, ты просто обязана. Ты куришь ужасно много".
Боуи пытался бросить годами. Несмотря на это по мере развития беседы он протягивается и командирует сигаретку из руки Мосс. А она действительно курит как паровоз. Частично от нервов. Частично потому что ее новый друг задает неловкие вопросы.

Боуи: Теперь когда я тебя встретил, прежде всего должен сказать, что понятия не имею почему кто-то назвал тебя анорексиком.

Мосс: А! Это… Но это было десять лет назад…

Боуи: Все равно это было невыразимо грубо и совсем не справедливо. У тебя великолепное телосложение.

Мосс: Зато, когда я была беременна, я была огромна. Она весила всего 2.7 кг, но я носила все спереди. К тому же моя голова превратилась в баскетбольный мяч.

Боуи: Когда мы ждали Лекси, Иман тоже все носила спереди.

Мосс: Да, но она сомалийка.

Боуи: Было даже не поверить, что она беременна, пока не посмотришь на нее в профиль.

Мосс: Мне понравилось побыть толстой для разнообразия. И у меня были просто замечательные роды. Зажженные свечи и все такое. Бутылка шампанского. Я насладилась…

Боуи: Какова же ты на самом деле, дорогая?

Мосс: Следующий вопрос… Любимый наркотик.

Боуи: Нынче? Кофе… Французской обжарки. Тогда? Черт возьми, девушка! Я как раз добрался до наркотиков покруче, когда ты родилась (в 1974, когда Боуи выпустил Diamond Dogs). Зигги Стардаст вообще-то обошелся без наркотиков за исключением редких таблеток: амфетамины, стимуляторы.

Мосс: И Кислота?

Боуи: Нет. К таким людям я никогда не относился. Когда мы только начинали Зигги, царило такое возбуждение, что наркотики были ни к чему. Первые восемь месяцев все было просто здорово, а потом поднадоело. Я приехал в Америку и подсел на настоящие наркотики. И покатилось.

Мосс: Потому что ты потреблял так много наркотиков?

Боуи: Да! Я весил 40 кг. Просмотрев некоторые свои фотографии, которые к счастью никогда не были опубликованы, я не могу поверить, что выжил. Я выгляжу таким больным. Я просто вздрагиваю, когда на них смотрю. Я был ходячим скелетом. Я жил на красном и зеленом перце и молоке.

Мосс: Диковинная диета.

Боуи: Полагаю, в них было что-то, чего требовалось моему организму. Я знал, что попал в беду в Л.А. Там были все мои дилеры, и мне было необходимо срочно выбираться.

Мосс: И ты отправился в Берлин!

Боуи: Ну, жизнь в городе со стеной была слегка похожа на жизнь в лечебнице. Я был просто возбужден жизнью в Берлине, вратами Европы и искусством. Только позже я осознал, что стена всего лишь не давала героину выбраться. К несчастью для Джима (Остерберга, известного также как Игги Поп) мы решили, что поедем и приведем себя в порядок вместе. И хотя героин не был моим любимым наркотиком, Джиму пришлось намного труднее чем мне…Но, Кейт, ты тоже пофлиртовала с наркотиками… ха ха ха (долгое неловкое молчание) Или мне не стоит упоминать об этом?

Мосс: Да, было дело.

Боуи: Они тебе не показались разрушительными? Потому что, глядя на тебя сейчас, я не сказал бы, что ты нынче много принимаешь. Ты не похожа на накурившуюся.

Мосс: Нет, я не накурившаяся.

Боуи: А вспоминаешь ли ты те времена тепло?

Мосс: Да…Нет! То есть попробовать это нормально, но когда я подсела на них, было не очень-то.

Боуи: Думаю, что год-другой можно отлично полетать, а потом переходишь в фазу излишеств, и жизнь становится поразительно ужасной.

Мосс: Думаю, я все равно была несчастна. Наркотики усугубляли эту тоску и так по спирали…

Боуи: Да, думаю, такова суть любой аддиктивной личности. Я все еще аддиктивен… Просто теперь есть эта работа – возможность не задумываться слишком глубоко над собой и своей ситуацией. Я не особенно умею это делать. Иман может пообедать, обойдясь лишь одним бокалом вина. Я так не могу, поэтому я четырнадцать лет не пью.

Мосс: Я все равно пью, но не трогаю наркотики.

Боуи: Откровенно говоря, тяжело с никотином. Просто кошмар. Посмотрим: стимуляторы – ерунда. В данный момент я подсел на палочки чайного дерева. Их делают из австралийских деревьев и я ем их пачками… Попробуй одну.

Мосс: Но стимуляторы все равно ужасны. (Мосс пробует палочку чайного дерева) Фу! Нет, не для меня.

Боуи: С кокаином было тяжеловато, с алкоголем сложно. Но никотин побеждает. В сигарете 437 разных наркотиков – все рассчитаны на то, чтобы ты не смог отказаться.

Q. Вы говорите о наркотиках очень оптимистично. Не обычное "они ужасны; никогда больше". Вы говорите так, как будто они принесли вам пользу.

Боуи: Я не знаю, помогли ли наркотики в моей работе. Я не согласен с теорией, что чтобы творить необходимо накуриться. Я думаю, что Low, Heroes и Scary Monsters – мои лучшие работы и все они сделаны без наркотиков. Я поскользнулся на Let’s Dance, который, по мнению некоторых, не является моим лучшим альбомом. Я лично думаю, что снова открыл в себе поэта в девяностых, а это уже абсолютно без наркотиков… Ну, Кейт, а тебе они как-то пригодились?

Мосс: Определенно. Я здорово повеселилась. Но затем наступила эта ужасная депрессия. Но, конечно, иногда было очень здорово…

Боуи: Если бы я сумел удержать восприятие, полученное в начале знакомства с наркотиками – осознание, что видишь нечто или видишь и чувствуешь что-то, чего никогда не ощущал ранее – тогда это было бы здорово. Потому что все что потом – лишь повтор, попытки повторить экстаз. Здесь-то и начинаются излишества.

    Нынче Боуи – эталон здоровья. Ежедневно бокс и спаринг сам по себе, а по понедельникам и пятницам тренировки с молодым тренером. Раз в неделю он ходит в Chinatown на иглоукалывание. Он говорит, что иногда таксисты кричат ему: "О! Боуи!" Но на самом деле он живет обычной нью-йоркской жизнью.
    Стоит отметить разную реакцию Нью-Йорка на Боуи и на Мосс. Для Мосс роящиеся папарацци и косые взгляды по пути сквозь Сохо. Для Боуи равнодушно толкающиеся толпы Манхэттена, после того как он покинул фотосессию в коричневой футболке, бейсболке и солнцезащитных очках, черных как у слепых. Возможно, в этом что-то есть. Просто Боуи всегда представлял себя аутсайдером, невписывающимся, чужим. Мосс – настоящий инсайдер: рекламный идеал красоты, конформист, человек, наслаждающийся вниманием.
    Что ж, по крайней мере, это рождает спор…

Мосс: Я вовсе не инсайдер! Нет! Я слишком малоросла и у меня кривые ноги. Мне вообще здесь не полагалось быть.

Боуи: Я никогда не был частью этого рок-н-ролла. Я знаю сравнительно немного людей оттуда. Я никогда не ходил в компаниях. Я всегда чувствовал себя посторонним. Всегда оставался им. И конечно устраивал собственные вечеринки с наркотиками, но никогда не хотел быть частью пейзажа. Но думаю, он прав, ты – часть пейзажа… ты проводишь с ними выходные, веселишься с ними. У меня никогда такого не было. Хотя мы оба неплохо справляемся.

Мосс: Я не инсайдер. Это фигня.

Q. Нравится ли тебе быть моделью?

Мосс: Сейчас да. У меня циклы. Раньше ненавидела, а теперь…снова нравится.

Боуи: За год да нашей встречи моя жена прекратила дефилировать. Я в жизни не бывал на показе мод. Никогда. Иман была первой моделью, с которой я встречался.

Мосс: Ты не много пропустил…

Боуи: Мне слегка обидно, потому что я так много слышал о шоу Ли Александра (МакКуина) и Джиллиано, поразительных театральных событиях. Я смотрел видео показов, где участвовала Иман, и мне захотелось увидеть это на самом деле. Но вообще идея смотрения на птах, вышагивающих по подиуму, никогда меня не привлекала…

Мосс: Ну в этом заключается 99% шоу.

Боуи: Но она уже некоторое время знала, чем собирается заняться после дифелирования – начать линию косметики для темнокожих женщин. Ты думала о том, чем тебе хотелось бы дальше заняться?

Мосс: Сейчас я сосредоточена на ребенке. Но я все равно в состоянии работать и зарабатывать деньги. И работать с замечательными людьми, артистами…

Боуи: А кроме этого?

Мосс: Я закончу через пару лет и найду что-нибудь…

Боуи: Я думаю, тебе стоит сыграть в римейке Бедной Коровы (домашняя драма Кена Лоаха, снятая в 1967). Думаю, из тебя выйдет отличная актриса. В фильмах определенного типа ты будешь просто динамитом. Например в Breaking the Waves, в фильмах Ларса Фон Триера. Или в фильме Майка Ли.

Q. А нужно ли тебе больше денег. Сколько денег достаточно? Не подавляет ли богатство творчества?

Мосс: Я никогда не зацикливаюсь на деньгах. Я здесь уже три недели и не заработала ни копейки.

Боуи: (захлебывается смехом) Ничего не заработала? Это просто вызывающе, мадам! Самое очаровательное из того, что я сегодня слышал!

Мосс: Мне плевать! Это правда! Надо же было заплатить за отель и услуги! Я не зацикливаюсь на деньгах, но если мне предлагают массу денег за фотографию, я соглашаюсь.

Боуи: Пойду, позвоню своему агенту. Я, черт возьми, сижу здесь несколько часов, и ничегошеньки не заработал! Скажу я вам, терпеть не могу фото-сессии. Раньше я их обожал, потому что был молод и беспощаден. У меня было по десять идей и я говорил всем: "Вот что мы сделаем" Я был молод… Тебе когда-нибудь казалось, что все под контролем?

Мосс: Когда я выхожу на сет, мне кажется… Если они могут одеть на меня что угодно, а я могу принять этот облик, я чувствую себя хамелеоном… становясь кем-то, кем меня хотят видеть.

Боуи: Почему ты считаешь, что нужно становиться личностью продиктованной тебе кем-то? Кажется ли тебе, что этим ты добиваешься их дружбы или любви?

Мосс: А…! Не знаю. Может быть.

Боуи: Я думаю, что все искусство для неполноценных. Художники, певцы, модели… В большей или меньшей степени какая-то часть их жизни неполноценна. И они пытаются исследовать это или претворить в жизнь неприятие этого факта. Я считаю, что стоять перед толпой людей и выпендриваться – это дико. Честно.

Мосс: Я не прирожденная выпендрежница.

Боуи: Неосознанно.

Q. (к Боуи) Если подумать о вашем эксперименте с транссексуалом Зигги Стардастом, считаете ли вы его результатом неустроенности? Гордитесь ли вы им все еще?

Боуи: Многие молодые люди проходят через это. Я просто оказался у всех на глазах. Я искал свою сексуальность и был… очень неразборчив.

Мосс: Ого!

Боуи: В основном. Да, я был секс-туристом. Не было ничего, чего я не желал бы попробовать. Было интересно попробовать все эти различные личности и обратить их в секс. Я не мог просто так надеть джинсы. Мне надо было подумать: "Почему мы вообще носим джинсы?" Чтобы привлечь кого-то с целью секса! Когда становишься старше – это просто чтобы согреть ноги. Секс меня очень будоражил. Я им наслаждался. Оглядываясь, я очень горжусь сделанным. Хотя теперь понимаю, что тогда казался очень странным.

Мосс: Знал ли ты, что оказывал влияние, предопределял перемены?

Боуи: Да. Как-то вечером вообще-то в твоем районе. Грейхунд в Кройдоне. Это был первый концерт, на который пришла пресса. Roxy Music разогревали. Мы с Брайаном Ино разговаривали посреди одного бара, и на него напало заумное настроение. И я помню, что отвлекся и подумал: "Он прав. Все это мы и Roxy Music. Что мы наделали? Мы только что убили шестидесятые!” Мне действительно так показалось. Я вышел как в тумане. Не имело значения, будем ли мы работать дальше. В тот вечер в Кройдоне я понял это.

    Висконти хочет, чтобы Боуи занялся делом. Встреча символов закончена. Мик Рок, фотограф Боуи с 70-х и творец его видео, дал Мосс пару фотографий, на которые она хочет получить автограф. Взамен она обещала Мику передать привет ”Тетушке Дорис”. Мосс говорит, что повесит картинки в ванную дома в Лондоне, где находится ее галерея богов рока. Пока что у нее есть Sid Vicious и Rolling Stones. Эта фотография Боуи в светло-голубом костюме идеальна. "Потому что наша ванная такого цвета" – говорит она. "Бедняга, его стоит подкормить" – замечает Боуи, глядя на фотографию себя с обложки Alladin Sane.
    Они договариваются встретиться снова, когда она в следующий раз посетит Нью-Йорк и Боуи провожает ее вниз к такси. Затем он возвращается и говорит. "Она была просто очаровательна. Иногда думаешь "О Боже, чертовы модели! Но она прелестна".
    Он давал такое тройное интервью в 74 для журнала Rolling Stone. Тогда это был Уильям Бэрроуз. ”Билл был еще тощее, чем я,” – замечает он. Конечно, приятно встретить молодую женщину, которая является такой ярой поклонницей, но он относится к этому весело. ”Я отлично знаю в чем дело,” – улыбается он с искоркой в своем инопланетном глазу. – ”Это мамаши. Увидите, что мамаши всегда вставляют за меня словцо”.