перевод: Alex
Markus Kavka: Мы взяли у Дэвида Боуи интервью, в котором говорили о его новом альбоме (кстати, просто фантастическом), и при этом у нас работали две камеры: одна снимала его, другая – меня. Но все в этот день шло кувырком, камера просто сломалась, поэтому вы будете только слышать меня за кадром, но не видеть. Впрочем, это окей, поскольку моей харей вы достаточно часто любуетесь – сейчас, например. Но это – так, для понимания. Так что вашим провожатым будет Дэвид Боуи, а я – тем дяденькой, который говорит за кадром.
В первой части речь идет о его новом альбоме, и, как я уже говорил, я не мог не сделать ему комплимент. И вот как он на него отреагировал. Дэвид Боуи:
ДБ: - Большое спасибо, мне очень приятно, что реакция [на этот альбом] повсеместно была такой теплой.
МК: - Потрясающе, правда? Я так порадовался за тебя.
ДБ: - Да я и сам за себя порадовался. Спорим, я даже больше за себя порадовался, чем ты за меня?
МК: - Ну, может быть.
ДБ: - Или ты считаешь, что я больше радуюсь за тебя, чем ты сам за себя?
МК: - Ну, может, меня слишком заботит реакция окружающих.
ДБ: - Да ну?
МК: - Иногда больше, чем моя собственная.
ДБ: - Знаешь эту поговорку про то, что перед смертью перед глазами еще раз вспыхивает жизнь кого-то другого?..
МК: - Знаю, знаю. Что странно, так это то, что последний раз, 5 лет назад, я брал в этом отеле – в этом самом номере - интервью у Игги Попа.
ДБ: - Вот в этом вот самом?
МК: - Да.
ДБ: - Замечательный номер. За ним хорошо смотрят.
МК: - Странность в том, что я в нем бывал только 2 раза: один раз, чтобы проинтервьюировать Игги, второй – тебя. Это – что, просто совпадение?
ДБ: - Наверное, судьба. Видимо, какой-то Высший Разум во вселенной все это организовал... Да нет же – просто совпадение. Чистейшее совпадение.
МК: - Ну, как бы там ни было, но мы воспользуемся этим совпадением, чтобы показать один твой клип и один – Игги Попа.
ДБ: - Окей, замечательно.
[“Thursday’s Child” & “Lust For Life”]
МК: Это был старый кореш Дэвида Боуи, Игги Поп и «Lust For Life». Еще пара слов по поводу «Heathen». Лично я считаю, что этот альбом очень современен. Дэвид Боуи вполне мог бы позволить себе делать ретро – ему достаточно лет. С другой же стороны он – провидец, предвосхитивший на своих пластинках многие современные направления. На «Хизен» ни о том, ни о другом нет речи. Это, скорее, такой квази-дневник. Так я ему и сказал. И вот, что он ответил:
ДБ: - Да, совершенно верно. Именно таким мы его с Тони Висконти и хотели сделать. Когда мы с ним вместе работали, то делали очень хорошие альбомы и раньше – например, „Low“, „Young Americans“ или „Scary Monsters“. И нам было важно не повторять старые идеи, а использовать энтузиазм, которым мы обладали как творческие партнеры. Я не хотел пятнать свою репутацию тем, что копирую свои прошлые работы. Так что в этот раз мы провели много времени вне студии, прежде чем были готовы в нее отправиться. Я хотел подготовить достаточно сильные вещи, так чтобы альбом имел свой собственный характер, свой уникальный фокус. И – ты прав! – он не старается быть суперсовременным, но и не направлен в прошлое. В нем присутствует, скорее, чувство настоящего момента, чем современные течения или ностальгия.
[Nirvana, “The Man Who Sold The World” (from MTV Unplugged)]
МК: - Это была Нирвана со своей версией “The Man Who Sold The World” Дэвида Боуи. Сегодня в Spin есть одна особенность: одна из наших камер сломалась. К счастью та, что показывала меня, а не Дэвида Боуи. О его новом альбоме мы поговорили, теперь пойдет речь о том, что Дэвид Боуи всегда следил за всеми современными направлениями и работал со многими молодыми музыкантами. Вопрос был таков: можно ли держать руку на пульсе времени, когда сам работаешь над собственным альбомом?
ДБ: - Последние 2 - 3 года – нет, я не так уж много чего сделал [с другими музыкантами], я был слишком занят собственными делами, собственной жизнью, чтобы активно принимать участие в чем-то еще. Последней идеей был Гластонбери-2002. Я сделал пару шоу в Нью-Йорке – в пользу Нью-Йоркского „Tibet House“’а, который я очень поддерживаю, вместе с композитором Филипом Глассом.
И потом, у нас ведь родился ребенок. И быть отцом – это, знаешь ли, отнимает много времени. Очень много времени!
МК: - Ну, теперь ты дважды отец!
ДБ: - Дважды отец, да, но моему сыну 31 год, так что он может сам о себе позаботиться. А моей дочке всего 22, нет, 23 месяца.
МК: - Алекси!..
ДБ: - Ага... Много дел.
МК: - Обязанности счастливого отца...
ДБ: - И это замечательно. Мне очень нравится. Так что музыку я немного запустил, но мне, опять же, нраввятся группы с периферии мэйнстрима. В последнее время я слушал пару групп – например, одну немецкую, Mouse On Mars. Они мне очень нравятся.
МК: - Они из Дюссельдорфа.
ДБ: - Очень хороши.
[Mouse On Mars, „Actionist Respoke“ („Idiology“); Moby, „We’re All Made Of Stars“]
МК: - У Моби с Дэвидом Боуи особенные отношения: они в нью-йоркском СоХо могут друг другу заглядывать в окна. Это нам тоже надо обсудить.
ДБ: - Да, он живет всего в двух улицах от меня.
МК: - Серьезно? Я это сказал только потому, что знал, что вы оба живете в Манхэттене.
ДБ: - Очень близко. Мы можем видеть крыши домов друг друга. Но мне что-то не хочется смотреть. Не хочу увидеть слишком много.
МК: - Говоря о Нью-Йорке; ты записывал пластинки в разных местах – в Токио, Берлине, и в Нью-Йорке . А на сей раз, я слышал, ты отправился на север, в окрестности Вудстока?
ДБ: - В деревню!
МК: - Мне это показалось немного странным.
ДБ: - Мне тоже. Сначала я был не в восторге от этой идеи. Замечательный гитарист, Дэвид Торн, который работал на этом альбоме, - по стилю он очень напоминает Роберта Фриппа или Эдриена Белью – бывал в тех местах и сказал мне: «Ты должен взглянуть на эту студию! Ты еще такого не видывал. В ней до сих пор мало кто работал. Она совершенно новая, но оборудована в старом доме, и там потрясающая атмосфера.» Я уважаю его как человека, уважаю его ум, так что я подумал – раз Дэвид говорит, что на это стоит взглянуть, значит, действительно стоит. Мне не очень-то хотелось туда ехать, но в тот момент, когда я туда попал, я был поражен: дорога идет все выше и выше в гору, и вдруг перед вами открываются, как на ладони, все окрестности – 50 миль леса вокруг. Это было потрясающе, совершенно потрясающе! И я почувствовал себя в изоляции; во всем этом было что-то величественное и немного грустное, потому что в этом огромном доме, по-видимому, когда-то жила семья, а потом куда-то уехала, все бросив. Там действительно присутствовала атмосфера брошенного дома, стоящего на вершине одинокой горы. В этом явно что-то было.
МК: - Ты еще не написал ничего для нового альбома к тому времени?
ДБ: - Добрые три четверти у меня уже были готовы. Мы даже не начинали присматривать студию, пока альбом полносnью не проклюнулся, пока я не понял, каким он должен быть.
МК: - Включая тексты?
ДБ: - Да, да.
МК: - Так этот дом повлиял на альбом?
ДБ: - Да, я думаю, он придал всему известную меланхолию. В альбоме чувствуется печаль. Возможно, это было вызвано... Возможно, мы больше сфокусировались именно на этом из-за окружения. Может быть, он звучал бы тяжелее и резче, если бы мы делали его в Манхэттене. Но это место оставляло нам простор для дыхания. Если это не звучит слишком странно. У нас на альбоме есть чувство пространства [space]. Я имею в виду, не космического пространства, а пространства, где можно дышать.
[“Let’s Dance“ clip, 1983]
МК: - Обычно Дэвид Боуи не любит, когда крутят его старые клипы, особенно те, что он сделал в 80-х, - он считает, что это дерьмовая музыка и дерьмовые прикиды. Но “Let’s Dance“, сказал он, - вполне окей.
Вернемся еще раз к новому альбому, конкретно, к первому синглу с него, „Slow Burn“. И здесь тоже имеется особая история.
ДБ: - Думаю, мы хотели создать некую ироническую связь между прошлым и тем, что мы делаем сейчас. И Пит [Таунсенд] как раз и оказался такой связью, потому что он играл на последней пластинке, которую мы с Тони Висконти до этого записали – «Scary Monsters». Пит делал гитарное соло на том альбоме.
МК: - Ух ты!
ДБ: - Мы решили, что это будет забавно – «Вот с чего мы продолжим!». Так что мы спросили Пита, не хочет ли он сыграть на этом трэке. И он ответил: «С удовольствием!». По иронии судьбы, он приехал в Нью-Йорк, чтобы участвовать в этом грустном шоу, в котором мы все участвовали – в «Концерте для Нью-Йорка» - сразу после трагедии. Мы были так заняты репетициями, что у нас совершенно не было времени на запись, хотя мы много общались. Так что кончилось тем, что я послал ему по почте пробные пленки, и он дописал свою партию в Англии и послал мне обратно. Вот как это было. Гитарное соло по телефону! Что касается текста, то Пит всегда слушает его очень внимательно, проникается им, и его игра всегда очень подходит к тексту. Он просто восхитителен! И становится все лучше и лучше!
Мне было так жалко его, когда Джон [Энтвисл] умер. Это было так ужасно, и в самый канун турне. Я прямо не мог подумать, как же ему было тяжело следующие несколько дней. Наверное, это был просто кошмар.
МК: - Так что мы можем посвятить следующую песню Джону?
ДБ: - Да, да, конечно.
[“Slow Burn” TOTP live]
МК: - Я слышал, ты говорил о своих работах, сделанных в 80-е, что они тебе не нравятся, в ретроспективе.
ДБ: - Не представляю себе художника, настолько самодовольного, что он не в состоянии определить, что ему не нравится в своих работах. Для меня это было неудачное время и в личном плане, и в музыкальном. Но, когда я оглядываюсь на свои 26 альбомов, то получается, что из них только 2 я по-настоящему не люблю. Так что, можно сказать, я вполне доволен своей работой. Но эти два альбома, которые шли друг за другом в 80-х... Я развивался музыкально не в том направлении. Я так и не понял 80-е. И это заметно. Я не принимал активного участия в создании альбомов, и так далее. Обленился. Ла-ла-ла... Откровением для меня стала «Тин Машин». Она спасла мою душу.
МК: - Помню, помню. Это было в начале 90-х, верно?
ДБ: - Да. На самом деле все началось еще в 1988-м. Очень рано. Но в турне мы поехали в 1989-м, тогда же вышел и первый наш альбом. Я понял, что я хочу делать. Когда я оглядываюсь на 90-е, то мне нравится все, что я сделал в это время; несколько очень интересных альбомов. И с тех пор все идет, как по маслу. Мне нравится то, что я делаю.
МК: - Итак, мы поговорили об альбоме и о многом другом. Теперь речь пойдет о том, чувствует ли себя Дэвид Боуи аутсайдером. Его взяли себе в пример многие люди – скажем, Мерелин Мэнсон или Трент Резнор из Найн Инч Нэйлз, - которые тоже чувствуют себя где-то на грани, на краю общества, в том числе и в музыкальном смысле. Поэтому мы поговорили о них, но и о самом Мастере – тоже.
ДБ: - Я думаю, мы все знаем это чувство – чувство того, что ты не вписываешься в общество. Отчасти это происходит из-за застенчивости. Для меня в юности она была настоящей проблемой. Я действительно был очень застенчив. Я не мог запросто общаться со многими людьми. Думал, что им, возможно, совсем не интересно то, что интересует меня, и так далее. Так что я часто бывал одинок. Впрочем, с возрастом это меняется. Сейчас я не так боюсь людей. Ты мне нравишься, Маркус!
И все же, я думаю, рано утром – часа в 3 утра – любой чувствует себя не то, чтобы аутсайдером, но одиночкой. Всегда есть такие часы, когда ты чувствуешь себя абсолютно изолированным и одиноким. Думаю, я очень хорошо описал этот предмет – он стал одной из основных тем, над которыми я работал многие годы. И я возвращаюсь к нему снова и снова. Возможно, за этим кроется нечто, вроде желания обрести единение со Вселенной или поиск каких-то жизненных связей, попытка понять, существует ли какой-то образец, какой-то план нашей жизни. Возможно, я подкапываюсь именно под это – я не знаю точно. Я не очень-то охотно пишу о таких вещах напрямую – думаю, это видно по тому множеству изменений в моем подходе к этимм вопросам в течение долгих лет. Но, если вы посмотрите на все мои работы, то заметите в них явную внутреннюю связь, продолженность, что касается этого предмета. Кажется, я нашел свою тему, я нашел, о чем писать! И написал об этом целых 26 раз! Правда, каждый раз по-другому, верно?
МК: - Природная застенчивость ведет либо к самомифологизации, либо к жизни в норе?
ДБ: - Ха-ха! Да.
МК: - Многие артисты, проводившие с тобой параллель (не только в смысле звездности, но и в музыкальном плане) – например, Трент Резнор или Мерелин Мэнсон... Не думаешь ли ты, что они сейчас находятся в такой же фазе, в которой ты находился в ранние годы?
ДБ: - Ничего не могу сказать о Мэнсоне – мы с ним не встречались, и я не очень хорошо знаком с его музыкой. Трента я, конечно, хорошо знаю. Я чувствую в нем настоящее одиночество. Считаю, что он невероятно талантлив как музыкант. Наверное, он продержится еще долго, но он все еще в поиске, всегда ищет себя. Он, возможно, тоже чувствует себя отрезанным от мира. Да, я чувствую это в нем. Он ужасно серьезно относится к тому, что делает, и он очень целеустремленный, тихий и прямой человек. Так что я хорошо могу его понять. Да, между нами есть сходства.
[“I’m Afraid Of Americans“ – DB & Reznor]
МК: - Это был MTV Spin с Дэвидом Боуи. Мне чрезвычайно понравилось брать у него интервью. Дэвид Боуи – один из умнейших, обаятельнейших и остроумнейших партнеров по интервью, с какими мне только посчастливилось познакомиться.
|
