УПАВШИЙ НА ЗЕМЛЮ (В УОТФОРДЕ)

Автор - Кевин Канн - с Боуи в 1994-м на фото ниже

In English - express.co.uk
Перевод - kater_v

Вторник был хороший день. Один из друзей разбудил меня в восемь утра, для того чтобы рассказать, что этой ночью, к своему шестидесяти шестилетию, новый сингл под названием «Where Are We Now?» выпустил Дэвид Боуи.

Лично я всерьез заинтересовался Боуи в апреле 1973 года. Годом раньше один мой друг записал мне на кассету альбом Hunky Dory, но даже это не подготовило меня в достаточной степени к тому моменту, когда с витрины музыкального магазина в моем родном городке Хемел Хемпстед (в Хартфордшире, поблизости от Лондона) однажды вечером на меня взглянул потрясающий постер Aladdin Sane - я был просто парализован. 
Тогда, весной 1973 года, я был впечатлительным подростком тринадцати лет, я собирался стать художником в том или ином роде, и меня заворожил тот образ Дэвида Боуи с зигзагом молнии, нарисованном на лице. Это зрелище было неземным, потрясающим и исполненным смысла, так что начиная с этого самого момента, или совсем немного позже, я решил, что буду фиксировать то, что сделает этот человек.
Перемотаем вперед, к 2010 году, когда в печати вышла моя книга о Дэвиде. Она называется Any Day Now и подводит итог годам и годам поиска и собирательства. Книга охватывает те несколько лет, в которые гамен из Брикстона превратился в горделивое, как павлин, рок-божество, уже готовое завоевать в 1974 году США и весь мир. Что знаменательно, там был впервые опубликован важный снимок из серии с Дэвидом, которую сделал Брайан Даффи для альбома Aladdin Sane... снимок с открытыми глазами. Это важное событие, и не только для меня, поклонника этой фотосессии, но и для множества фанов Боуи, которые прежде его не видели. В V&A (т.е. в Музее Виктории и Альберта в Лондоне) недавно даже решили использовать этот снимок для афиши выставки, посвященной Боуи, которая откроется в марте.

В 1994 году я делал кое-что для Дэвида, и тогда меня «официально» представил ему Брайан Ино (до того я «шапочно» познакомился с Дэвидом за кулисами на одном концерте в конце 70-х).
«Наконец-то мы познакомимся», - сказал мне Дэвид на железнодорожной станции Watford Junction (прим. перев.: г. Уотфорд находится в Хартфордшире, входит в ареал Greater London). Чтобы поработать со мной, они с Ино в этот день приехали поездом - Брайану нередко приходилось проделывать это и прежде.
Для меня это был, конечно, потрясающий момент, и, в некотором смысле, для Дэвида и Брайана тоже, поскольку незадолго до того они снова взялись записываться вместе. Они, как я почувствовал, в тот день хотели немного расслабиться и возродить былой контакт друг с другом, покуда мы все вместе будем работать над кое-какими визуальными идеями для благотворительного проекта "War Child" («Дитя войны»).

По окончании удачного рабочего дня они не захотели возвращаться в город поездом (Дэвид напомнил о «субботних футбольных хулиганах», и Брайан согласился), так что я предложил их отвезти машиной. Что угодно, лишь бы продлить прекрасное событие! У меня была машина-развалюшка, но я совершенно позабыл, что недавно вывалил на заднее сиденье все содержимое багажника. Брайан со всем удобством уселся впереди, я сел за руль и взглянул в зеркальце заднего вида, все ли в порядке. Только тут я сообразил, что там творится, и какой кошмар я без всякого предупреждения устроил своему герою! Дэвид уже был на заднем сиденье, зажатый целой горой теннисных ракеток, курток, сумок, карт и прочего барахла. Я обмер при мысли, что я наделал.
«О господи, прости, Дэвид», - сказал я, понимая, что, если я и наполучал сегодня «пятерок» за крутизну в этот день, то сейчас все их запорол, - «Пожалуйста, сбрось куда-нибудь весь этот мусор».
«Ничего страшного» - весело отозвался он и закурил новую сигарету, - «Мне прекрасно». И так оно и было. Мы все трое провели великолепный день, проделали сколько-то достойной работы, съели хороший ланч (во время которого Дэвид гордо заявил, что пьет теперь только чай, когда я предложил ему вина), и, думаю, получили удовольствие от общества друг друга.
После того, как я высадил Брайана у Лэдброук Гроув, Дэвид запрыгнул на переднее сидение. Он задрал ноги на приборную доску, и минут двадцать, пока я выяснял отношения с дорогами Вест-Энда, мы дружески беседовали о чем попало. Тем не менее, трудно было совсем отвлечься от факта, что рядом - тот самый парень, который для меня навсегда Ziggy Stardust, Aladdin Sane и Thin White Duke.
Дэвид не настолько доверял мне, чтоб назвать отель, в котором остановился - только примерное направление, так что мы припарковались на задах Отеля Дорчестер, и я помог ему донести папку до Парк Лейн, которая там рядом, а он тем временем ловил такси.
Я гадал, узнал ли его таксист. Должен бы. Даже с козлиной бородкой, как он в то время ходил, он был точь-в-точь Дэвид Боуи. И ни шляпы, ни темных очков, попросту в узких белых джинсах и коричневой клетчатой рубашке. Деньги он держал сложенными в нагрудном кармане, мобильного телефона при себе не имел (да, в то время они уже были, и он брал, чтобы позвонить, то мой, то чей-нибудь еще). Тот день получился приятным и продуктивным, так что я не слишком удивился, когда пару дней спустя он снова приехал в Уотфорд. Мы распечатали на компьютере еще несколько изображений, с которыми он работал, а потом пошли ко мне.

У меня в гостиной он первым делом прошел туда, где на стене, над камином, бережно помещенная под стекло вместе с несколькими фотографиями, висела коричневая рубашка в «огурцы», та самая, которую он иногда надевал в 1967 году (мне отдал ее Кеннет Питт, его давний менеджер). Некоторое время он смотрел на нее, потом поглядел кое-какие книги и фотографии, а потом мы сосредоточились на работе.
Чтобы не рисковать, на этот раз он приехал в Уотфорд в лимузине. Помню, как я посмотрел из окна на его автомобиль и шофера, который ждал на улице, потом снова на Дэвида, который в тот момент сидел, скрестив ноги, у меня на ковре и отрезал куски бумаги. Сюр? Еще бы…
Мы говорили про Мика Ронсона, который умер за год до того, и Гермиону Фартингейл, с которой Дэвид двадцать лет не виделся. Ему было интересно о ней послушать.

...Вот так, очертив круг, я возвращаюсь назад, в утро вторника: к новому синглу Дэвида, и особенно - к видео. Ближе к концу камера оператора панорамой проходит по нью-йоркской мастерской режиссера Тони Оуслера туда, где, прислонившись к стене, стоит Дэвид. Тут мы видим у него на футболке надпись «m/s Song Of Norway», и это, как знают истинные фаны Дэвида Боуи, отсылает к одноименному фильму, в котором танцевала Гермиона Фартингейл, которая пару лет, в конце шестидесятых, была девушкой Дэвида и работала с ним вместе. Этот фильм надолго разлучал их с Дэвидом и в немалой степени приблизил конец их бурного романа.
Потом у нее появилась семья и дети - как и у Дэвида, собственно, оба они счастливы в браке, и сейчас из связывает только старая кинопленка и две красивые песни, которые Дэвид написал для нее и которые вошли в его пластинку 1969 года, Space Oddity.
В четверг я позвонил Гермионе и спросил, видела ли она клип. Она его видела, и мы поговорили о музыке и о том, какой интересной и меланхоличной получилась эта вещь в целом. Надписи на футболке она не заметила, и была искренне тронута, когда я рассказал о ней. Вся песня и видео полны символами, говорящими о прошлом, и это, как и большая часть всего, о чем там сказано, не говоря о неярком, лишенном энергии присутствии Дэвида в видео, просто обязано вызывать на разговоры.

Кроме того, видео демонстрирует великолепную работу Тони Оуслера, с которым Дэвид впервые работал в середине 90-х над видео к «Little Wonder» (имеется ввиду дизайнерская работа Оуслера, режиссёр этого видио - Флория Сигизмонди), которое весьма стоит того, чтобы его пересмотреть.
В прошлом году Дэвид участвовал в нескольких видео-инсталляциях Оуслера, в выставке под названием «Face To Face», что было практически не замечено средствами массовой информации. Это еще одна замечательная черта Дэвида - он с удовольствием готов работать вне луча прожектора общего внимания, и с кем угодно, если видит в нем источник вдохновения.
Очень может быть, что именно недавнее сотрудничество с Оуслером во многом подтолкнуло его этому внезапному творческому всплеску. То, что Дэвид раскрыл так много личного перед художником, делая этот клип, лишний раз подчеркивает его душевную щедрость.
Потому что Боуи - это художник, который, будучи воодушевлен работой другого, щедро делится с ним и помогает ему раскрыть свои способности.