ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ В МОСКВЕ, 17 июля 1996 года

Транскрипт и перевод (автор не указан) печатаются по русскому фанзину After All, №3 1996

Аплодисменты.

Артемий Троицкий: Ну что ж, еще раз привет. Наш главный гость, наш единственный гость — Дэвид Боуи...

Дэвид Боуи: Good morning...

Артемий Троицкий: ...человек мировой поп-музыки. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы и не забывайте о тех правилах... не забывайте о правилах... так, пожалуйста... 

Непредставившаяся журналистка: Первый раз вы были в Москве очень давно, что вы успели посмотреть в Москве, и каковы ваши впечатления по сравнению с той давней поездкой?

Дэвид Боуи: Первый раз я был здесь... Вначале хотел бы заметить, что очень рад здесь находиться. На самом деле я предпочитаю общаться с людьми с глазу на глаз, но к сожалению на это не хватает времени. Придется обойтись пресс-конференцией. Отвечаю на ваш вопрос: первый раз я был в Москве в 1973 году, а затем еще раз — в начале восьмидесятых, так что это моя третья поездка. К сожалению, я еще не успел осмотреть город, так как у меня сейчас много работы.

Александра Филюшкина, журнал "Бумеранг": Какие песни вы будете исполнять в Кремле? И вопрос о песне Hallo Spaceboy. Эту песню вы написали несколько лет назад, но популярной она стала только тогда, когда вы ее исполнили с группой Pet Shop Boys. Получается, что песню вытащила эта группа. Вам не обидно?

Дэвид Боуи: О'Кеу. Примерно два года назад я опять стал сотрудничать с Брайаном Ино. Первый раз мы работали вместе в конце семидесятых, и я думаю, что это был очень экспериментальный... Заходи, Гейл... доброе утро, Гейл....Пришла моя бас-гитаристка, Гейл Энн Дорси. Рад тебя видеть, Гейл... Брайан и я хотели записать серию альбомов, что-то вроде музыкального дневника, который описывал бы жизнь в конце девяностых. Outside — первый из этих альбомов. Остальные, я надеюсь, появятся до 1999 года. Сейчас мы с американским режиссером Робертом Вильсоном обсуждаем возможность поставить Outside на сцене в начале 2000 года. Ну, и зачем я вам все это рассказываю?.. На завтрашнем концерте одну треть из всего репертуара составят песни с Outside. А вместо своих старых хитов я решил исполнить менее известные песни со старых альбомов. Песни, подходящие по настроению к Outside. Поэтому я исполню много материала, записанного в конце семидесятых с Брайаном Ино, некоторые песни периода Ziggy Stardust, Diamond Dogs и даже несколько песен посвежее: записанные вместе с Tin Machine, с альбома Black Tie/White Noise. Программа очень разнообразная. Декорации скупые и мрачные. Они изображают студию художника. Само шоу основано на музыке и свете. Оно не так театрально, как во время предыдущих турне. Что-нибудь еще?.. Второй вопрос... о Hallo Spaceboy. Брайан и я прекрасно сознавали, что наш проект не будет коммерчески успешен. Очень часто наша совместная работа предназначается для узкого круга слушателей. Поэтому для меня было приятным сюрпризом, когда Нил Теннант из Pet Shop Boys пришел на один из моих концертов и предложил сделать коммерческий ремикс одной из песен с Outside, чтобы помочь продаже альбома. Это была замечательная идея. В целом, и мне и Брайану, работаем ли мы вместе или по отдельности, гораздо интереснее все, что находится на периферии общества и не укладывается в понятие мейнстрима. Множество вещей "снаружи" показывают, куда же движется общество в целом. Именно они могут подсказать нам дорогу в будущее. Они — сердце общества.

Михаил Шишкин: Дэвид, вопрос, который я хочу задать, связан с вашим недавним прошлым. Как получилось, что при записи Black Tie/White Noise вы снова прибегли к помощи Мика Ронсона, с которым вы не работали почти двадцать лет?

Дэвид Боуи: Я почти понял вопрос... Меня спросили, почему Мик Ронсон играл на Black Tie/White Noise?.. Вероятно, это было счастливое совпадение... Мы снова встретились с Миком за восемнадцать месяцев до его смерти. И я был просто счастлив, что нам удалось сблизиться...

Отар Кушанашвили, газета "Приусадебные участки": Господин Боуи, у меня вопрос несколько отвлеченный, как к человеку, имеющему в совершенно определенном смысле статус такого патриарха и бронзового классика. Я хотел бы вас спросить о вашем отношении к настолько уже безумному ажиотажу вокруг последней волны британских музыкантов, я имею в виду Oasis, Blur. Если я правильно выговорил и не оскорбил никого из людей, знающих название более доподлинно. Я хочу выяснить ваше отношение к тому, что уже целый год все мировые издания, в первую голову британские, говорят только о них. Вам уделяется две-три строчки в любом респектабельном издании... любых респектабельных изданиях, рассказывающих о длине оргазма, вам уделяется всего две-три строчки... вашим всем последним новым работам. А об этих группах столько шума. И как вы относитесь к замечанию о том, что они как представители последней волны британского рока, заполнившего мир, они немножко... шум вокруг них неадекватен их профессионализму, и когда их называют наследниками Beatles, или что-то в этом роде, не раздражают ли вас такие авансом раздаваемые похвалы в пользу ваших коллег... младших...

Дэвид Боуи: Ух ты!.. Ну, во-первых, я не хотел бы быть втянутым в войну с бритпоповскими группами. Я считаю, что они создают очень эффективную поп-музыку, на которую вдохновили старые группы... Я имею в виду... мне трудно судить. На меня в свое время оказали влияние Velvet Underground, John Cage, ритм'н'блюз. А для Blur кумирами были Beatles, их музыку они взяли за основу. И это говорит в их пользу. Это не та музыка, которую бы я купил. Музыка, которая нравится мне, это Tricky в Англии... я считаю их музыку необыкновенной. Я думаю, что Smashing Pumpkins очень хороши, и Garbage. Мне кажется, что очень многие группы сейчас пытаются найти новое звучание, расширить границы поп-музыки, а не просто используют ностальгию. Как бы то ни было, я считаю, что это личное дело каждого, какую музыку ему купить. Никто никого не заставляет ничего покупать!.. Мой сын слушает совсем не то, что слушаю я, но мы прекрасно уживаемся в одном доме.

Отар Кушанашвили: У меня последний веселый, очень веселый вопрос. Я попрошу поближе к тексту... Хочется, чтобы он понял, что у меня есть истинное чувство юмора. Я хочу выяснить его отношение к нападению борцом по имени Джарвис Кокер на Майкла Джексона, во время некой церемонии, когда вручали цацки и Джексон опять по обыкновению изображал из себя господа бога на сцене в окружении детей, которых он насилует за кулисами... (смех в зале). Я хотел бы выяснить отношение по-человечески... после того, как инцидент произошел, вся британская пресса злорадно поддержала Кокера, и, насколько мне позволяет мой скудоумный перевод изданий этих, они злорадствуют по поводу, что наконец то хоть кто-то попытался поставить Джексона на место, возомнившего о себе, как о человеке, который управляет судьбами людей...(крики в зале: короче!) ...что?., короче?., это блатная формулировка, на более интеллектуальном языке я приму ваши замечания к сведению. А сейчас я хотел бы закончить... лучше не злите меня, а то сейчас до 1999 года дотяну! Я хотел бы выяснить по-человечески: а) отношение к этому вот эксцессу, б) к Майклу Джексону, забывшему год своего рождения и свое имя в конце концов...

Дэвид Боуи: Очень приятно видеть человека, который говорит о музыке с такой страстью, это замечательно (смех)... Нет, серьезно! Да, насколько я понимаю, это вопрос, который широко обсуждался желтой прессой. Я не хотел бы переходить на личности и не хотел бы никого осуждать. Я думаю, этот пример показывает, что всегда найдется место для революции... Все время возникают новые тенденции, и поэтому истеблишменту приходится отступать. Будучи представителем этого истеблишмента, я испытал это на собственной шкуре.

Непредставившаяся журналистка: Скажите пожалуйста, как объясняется ваш псевдоним? С одной стороны это известное сходство с bowie-knife, с фамилией этого человека, с другой стороны, первая часть этого слова, смотря как его переводить, значит очень много: радуга, бант, арка. И вот как будто Боуи похож на все эти переводы. Почему он взял себе псевдоним, что это такое?

Дэвид Боуи: Ну, это было очень давно. Мое настоящее имя Дэвид Джонс. А когда я только начинал выступать, в американской группе Monkeys играл тоже Дэвид Джонс. Мне очень не хотелось, чтобы нас все время путали, и поэтому я решил взять псевдоним. Имя Боуи было выбрано почти случайно. На самом деле из-за того, что bowie(-knife) значит нож. Мне понравилась идея, что этот нож — обоюдоострый, и то, что первоначально это был не нож, а сломанный меч, т. е. он как бы изменил свою сущность.

Марина Колотова, "David Bowie Appreciation Society": в 1995 году у вас прошла художественная выставка в Лондоне, вы сотрудничали с журналом Modern Painters, вы снялись в роли Энди Уорхола. Как вы думаете продолжать дальнейшую экспансию в сопредельной области искусства?

Дэвид Боуи: К счастью (или к несчастью, все зависит от того, как вы на это смотрите), после той выставки в Лондоне у меня прошло еще несколько шоу. В данный момент у меня проходит выставка в Швейцарии, меня также пригласили принять участие в биеннале во Флоренции в сентябре. И вчера весь день я делал эскизы для работ, которые планирую выставить на этой выставке. А в январе у меня выставка в Нью-Йорке. Я отношусь к этому очень серьезно и агрессивно. Я считаю себя очень хорошим художником... Я думаю, что я ничуть не хуже других.

Представитель фирмы "Кастильон-Керамик": Соотносясь с предыдущим вопросом... продолжая его... Мы знаем, что вы закончили колледж архитектуры и дизайна, и в соответствии с этим вопрос: как это повлияло на ваше творчество? И если повлияло, то каким образом?

Дэвид Боуи: Вначале я хотел быть художником, но потом понял, что смогу зарабатывать больше денег в качестве саксофониста или певца в ритм'н'блюзовой группе. Я никогда не переставал рисовать, и очень рад, что начал выставляться.

Сергей, "David Bowie Appreciation Society": В восьмидесятом году вы записали песню с Queen "Under Pressure". Почему вы никогда не исполняли эту песню на концертах с Queen, и только исполнили ее на Freddie Mercury Tribute (последовал не совсем корректный перевод Троицкого, поэтому Дэвид отвечал совсем на "другой вопрос").

Дэвид Боуи: Во-первых, если вам действительно нравится эта песня, могу вас обрадовать: я собираюсь исполнить ее на завтрашнем концерте. Последний раз я исполнял ее с Энни Леннокс на концерте памяти Фредди Меркьюри. Завтра я ее спою с Гейл Энн Дорси.

Журналист "Moscow Times": Не является ли ваш визит в Россию моральной поддержкой российской демократии в трудный момент?

Дэвид Боуи: На самом деле нет. Это просто одна из остановок во время моего турне, которое началось в Японии три недели назад и закончится в конце лета в Европе. И то, что я нахожусь сейчас здесь — чистая случайность.

Екатерина Качева, программа "Намедни": Как сильно повлияло на альбом Outside ваше посещение психиатрической лечебницы под Веной? И насколько оптимисту-аутсайдеру было трудно описать снаружи то, что вы видели внутри?

Дэвид Боуи: В начале семидесятых я узнал о существовании музея Ла Брут в Швейцарии и взял с собой Брайана. Этот музей был создан, чтобы показать, что могут создать люди, живущие на краю общества, в психиатрических лечебницах. Это посещение дало импульс нашей работе. А перед записью этого альбома уже Брайан показал мне больницу в Австрии, которая стала почти что Меккой для аутсайдерского искусства. Все пациенты этой больницы — художники. Их работы продаются по всему миру, и госпиталь в значительной степени существует на деньги, которые они зарабатывают. То, как работают эти люди, помогло нам самим найти путь работы в студии. Каждый художник — это сумма оказанных на него влияний. Брайан и я являемся как бы фильтром, который отбирает то, что может пригодиться нам в работе. И мне кажется, что на плечах художника лежит ответственность быть с аутсайдерами... Еще раз повторю, все это наводит на размышления о том, что же заставляет человека творить. Культура — это не предмет первой необходимости, это очень абстрактное понятие. Я имею в виду, что нам нужно есть, но не нужна высокая кухня.

Сергей Бугин, журнал "Пиноллио": Доходила ли до вас информация о русском национальном субкультурном молодежном движении митьков, для которого вы являетесь негативным абсолютом современной культуры. Они пропагандируют русскую бесформенную добродушную рыхлость, а в вас видят заморскую инопланетную холодную попсовую стильность, хуже чего для них в мире быть не может. Если у вас неожиданно есть эта информация, то, пожалуйста, ваш комментарий.

Дэвид Боуи: Я не знал об этом... Единственный  современный петербургский художник, которого я знаю — Игорь Копыстянский, который, к сожалению, сейчас живет в Берлине. Я пытался до него дозвониться и уговаривал его приехать в Россию, но из этого ничего не вышло... Нет, это было откровение для меня... Поверьте мне, как символ декаданса я бледнею по сравнению с другими.

Лилиана Погасян, "Что делать?": В одном из прошлых интервью вы сказали, что история мертва, так же, как и будущее. То есть мы входим в новую эру "nowness", не прокомментируете ли вы это ваше заявление.

Дэвид Боуи: Во-первых, то, что History Is Dead, сказал не я, а известный французский философ Марсель Дюшан, но в общем-то я с ним согласен, поскольку сейчас действительно жуткий темп жизни, бомбардировка информацией, огромное количество новостей и так далее, до такой степени давят на человека, что очень трудно вообще разобраться в том, что происходит, и какой вообще заложен смысл в сегодняшнюю жизнь. А если говорить об истории, то история сейчас представляет собой поле сплошного ревизионизма, то есть постоянно меняются взгляды на то, какой на самом деле была история и что там происходило. Россия в этом смысле, конечно, хороший пример, то есть история стала очень плюралистичной, и нет никакой такой единой нити в понимании истории. С другой стороны, можно сказать, что если нет истории, то нет и будущего. Поэтому, чтобы сохранять некоторый жизненный оптимизм в такой ситуации, я предлагаю забыть и об истории, и о будущем, и жить вот этим самым сегодняшним днем, который на самом деле имеет значение.