David Bowie Interview | Mary Finnigan | International Times 15/21.08.1969

ИНТЕРВЬЮ С ДЭВИДОМ БОУИ 

In English - not found
перевод: ALEX

Дэвид Боуи всегда был и остается одним из тех артистов, что находятся на периферии попа: вы всегда ощущаете их присутствие, но редко видите или слышите их. Вообще-то, четыре года назад он ездил с турне по стране в огромном фургоне, слегка напоминающем прицеп для перевозки скаковых лошадей, вместе со своей группой, "The Buzz”, прежде чем она превратилась в "Lower Third”. Он выпустил несколько пластинок, лучшей из которых была "The Boys Of London” [sic], но почти каждый ди-джей, прокручивавший эту запись, сравнивал его голос с голосом Тони Ньюли и отмахивался от нее, как от подражательства. И вот Боуи на какое-то время уединился, стал соло-певцом с акустической гитарой.
Последовало множество перемен и перекроек – связь с буддизмом, создание мим-труппы, – каждая из которых, казалось, перечеркивала любой эффект, который он мог оказывать на «поп-мир» (тьфу ты!). Теперь он снова пытается завоевать успех в чартах своей первой записью на «Меркури» (предыдущие делались на «Декке»), под названием "Space Oddity” (см. Обзор в «Саундз Пэйдж»). Но эта запись – всего лишь одна сторона его карьеры. Он активно вовлечен в деятельность бекенгэмской «Артс-Лэб», основанной им несколько месяцев назад вместе с журналисткой Мэри Финниган, которая и провела следующее интервью.

Мэри Финниган:  Скажи-ка мне, где ты родился?
Дэвид Боуи: В Бромли.

МФ:  Сколько тебе лет?
ДБ: Двадцать-два.

М:  Как давно ты уже в шоу-бизнесе?
Д: Длинные блондинки с голубыми глазами.

М:  Как тебе нравится, чтобы тебе готовили капусту?
Д: Быстрые машины, и я регулярно сру.

М: Одной из первых вещей, что я о тебе услышала, было: «Дэвиду всегда само все сыпалось с неба». И я подумала: «Как странно, у него ведь совсем нет денег», но ты кажешься очень позитивно настроенным, особенно когда размышляешь об этом великом эго-трипе насчет грядущих поколений и твоей песни...
Д: Она просто потрясающая, хочу чтобы она стала первым лунным гимном – чтоб ее играли, когда втыкают флаг, и все дела...
«И вот я сижу в своей жестянке,
Высоко над миром,
Планета Земля голубая [грустная], что я могу поделать
». ["Space Oddity”.]

М:  Но ведь это не «Глори аллелуйя», ты ведь не мыслишь в таких терминах.
Д: Нет, она мрачная. Майор Том, главный герой – анти-герой, если хочешь, – он неудачник, и у людей в мозгу есть гигантская область, в которой они могут с ним идентифицироваться; так много неудачников, и все они думают, что, окажись они на мести Фрэнка Бормана, например, что-нибудь обязательно вышло бы не так.

М: Интересно, будешь ли ты по-прежнему жить в том же социальном окружении, если песня дойдет до первого места?
Д: Да, почему же нет? Мы пригласим обычных журналистов  к тебе домой после фолк-клуба, и Боуи будет продолжать делать все то же самое и не отвечать на те же вопросы. Люди, которых привлекают чарты, увидят, как действует «Артс-Лэб», потому что мои отношения с моей собственной средой не изменятся.

М: А ты в этом уверен?
Д: Абсолютно. Частично я делаю номер для хит-парада, чтобы раскрутить вместе с ним и «Артс-Лэб», но без этого элитного подхода. «Артс-Лэб» должна быть для всех и каждого, а не только для так называемого «настроенного» меньшинства... нам нужна энергия отовсюду, со всех направлений – одинаково, что от бритоголовых, что просто с головой.

М:  Когда ты делал свою первую пластинку, когда попал в студию звукозаписи в самый первый раз, были ли у тебя такие же ощущения, как и сейчас?
Д: Да, такие и были. Что касается целей и средств, то я всегда хотел раскручивать разные вещи. Очень, очень местные – даже тогда. Если запись попадала в чарты, я думал, что можно было бы сделать в Бромли. Казалось, я хожу в замкнутом круге, но потом я вдруг сменил курс... и вот я в Бекенгэме два года спустя и с теми же самыми мыслями.

М:  Мне кажется, запустить кружки на воде в очень узкой области, а затем дать им распространиться, если получится, – это нечто фундаментально укоренившееся в твоей натуре...
Д: Да, так уже было раньше – достигло пика, а потом пропало, когда я переехал в Лондон. Но мне к тому же осточертело работать с группами, и я полностью исчез, ушел на дно...

М: Это тогда ты решил уйти в буддийский монастырь?
Д: Да. Потому что меня не удовлетворяло то, что я делал. Я снова начал задумываться о буддизме и пережил очень серьезные перемены. В школе я интересовался буддизмом и писателями-битниками – мне нравились люди, вроде Аллена Гинзберга и Джека Керуака, когда мне было лет 14 – 15. Я уже тогда серьезно задумывался о несправедливости властных структур, помимо естественных [антиучительских] инстиктов школьника. Я улавливал социальный аспект всего этого дела – то, насколько власти могут быть неправы и несправедливы по отношению ко многим, многим людям. Я продолжал так считать, пока, как я уже говорил, не разочаровался во всех этих делах с группой и не вынужден был полностью забросить шоу-бизнес. Я погрузился в буддизм и глубоко все передумал – свою позицию, то, где я оказался.

М: Это произошло до или после твоего первого LP?
Д: После. Эл-пи был уже у меня за плечами, это, опять же, была первая вещь, которую я сделал как соло-артист. Было так: соло, группа, соло, вообще ничего, пантомима, группа, дуэт, соло... и что там у нас на повестке.

М: Последним было постепенное возвращение...
Д: Да, это был самый важный переходный период. Пантомима не нуждается в словах, а потом я занялся «Физерс» вместе с Хермионой и Хатчем; у нас была музыка и движение. Я снова начал петь, и наконец окончательно «вышел из шкафа» как певец – стал делать то, чего хотел с самого начала...

М:  Обратно к самому началу...
Д: Карьера Дэвида Боуи – это физическое выражение того, где я нахожусь духовно. Может показаться, что я много кружил на месте, но я, по крайней мере, был честен со своих духом.
«Безумноглазый парень плетется назад – плакать среди облаков,
Снова попирая камни на тропе «Фриклауд»-горы.» [The Wild Eyed Boy From Free Cloud”]

М:  Кажется, мы сейчас наткнулись на парадокс. Например, если ты проиграешь "Space Oddity” паре людей, которые ее раньше не слышали, а потом прокрутишь им запись этого интервью, они не обнаружат между ними никакой связи. Они подумают: «Кажется, этот человек находится в начальной стадии шизофрении»...
Д: Угу.

М: Ты считаешь Майора Тома чем-то вроде альтер-эго?
Д: Ну, публичный имидж космонавта за работой – это что-то вроде автомата скорее, а вовсе не человека, а мой Майор Том – исключительно человечное существо. Так получилось из-за чувства грусти от всех этих космических дел – они были дегуманизированы, так что я написал песню-фарс на эту тему, чтобы попытаться соединить науку с человеческими эмоциями. Это – противоядие от космической лихорадки.

М:  Но это так же может быть знаком времени – показатель того, как мысль создает противоположность ослепительной, кричащей очевидности...
Д: Явно не лижет жопу Британии... Представь себе версию «Наших прошлых дней» с использованием "Space Oddity” в том же духе, как они использовали "Roll Out the Barrell” в документалах про вторую Мировую войну. Ну, что за прелесть! Думаю школьников нужно так учить песням. И всем другим песням, в которых речь идет о разных вещах, с которыми им потом предстоит столкнуться. Что-то вроде колыбельных и считалочек про изнанку жизни в больших магазинах и банках – песням, в которых скорее будет идти речь об уставших ногах, а не об оплачиваемом отпуске и дополнительных льготах. Не в революционном смысле, а просто честности ради, чтобы показать и другую сторону. Хотя я – весь в идеях и мыслительных процессах в духе андеграунда, на самом деле я не верю, что мир можно исправить. Утопия – это душевное состояние, а не физическое.

М: Но попытки такого рода социального реализма уже предпринимались – у многих французских певцов он получается очень хорошо.
Д: Во Франции – да, но в Англии очень мало чего-то похожего. Мы тут, на самом деле, бездумная нация, закосневшая в традициях и привычках настолько, что живем в силу привычки, вообще не используя мозги. Все это просто урок хороших манер везде и всегда.

М:  Мы в этой стране хорошо набили руку в сатире, но это ведь совсем не твоя линия, не так ли?
Д: Нет... Не могу быть таким жестоким, если честно. Множество фолк-певцов вокруг – сатирики, но не думаю, что для меня это необходимо. У многих из них чрезвычайно сардоническое ко всему отношение, в них очень мало сострадания. Я чувствую сострадание как источник энергии. Индивидуум не так важен, как источник энергии, частью которого он является.

М:  Ты к этому относишься, как к откровению?
Д: Да. Существует единство, и, причиняя боль, я наношу этим себе такой же вред, как и другим. Это просто осознание того, насколько важно единство, и насколько не важно все ЭТО!

М: Мы уже далеко ушли от "Space Oddity”, но, кажется, здесь есть какая-то связь?
Д: Да, здесь есть общий принцип, потому что в конце песни Майор Том полностью лишен эмоций и не выражает никакой точки зрения на ситуацию, в которой оказался... он просто полностью прекращает думать...

М: А потом Майор Том растворяется..
Д: Точно. Он распадается... К концу песни его мозг полностью стерт – он становится всем...

М: Как ты считаешь, Пол Букмастер, когда создавал аранжировку для этой песни, чувствовал то же самое, что и ты?
Д: Да-а...

М: Вы когда-нибудь об этом говорили?
Д: Мы никогда об этом не говорили, мы это просто чувствовали. Пол посмотрел на меня, а потом записал пару нот... Потом я посмотрел на него и сказал: «Да, все верно»...
«Но после всех этих лет образования я стою, не в силах подобрать ни слова». ["Conversation Peace”]

М: Вы с Полом установили такое взаимопонимание,  а нашел ли ты его с Гузом Даджоном?
Д: Да, но в совершенно другом роде. Гуз – техник, главный «миксер». Он слушает музыку, а потом говорит: «Да, мне нравится, это клево». Но его отношение к музыке очень отличается от отношения большинства людей в этом бизнесе. Для Тони Висконти, который продюсирует мой альбом, это часть жизни. Он живет музыкой день напролет, она звучит у него в комнате, он ее пишет, аранжирует, продюсирует, играет, думает о ней и очень верит в ее духовные ресурсы – в этом вся его жизнь. Его нельзя назвать обычным буддистом, у него личная религия, нечто такое, что он собрал из разнообразного опыта.

М: Так можно предположить, что этот сингл – застрельщик твоего нового музыкального направления?
Д: Да, но он в то же время – художественная целостность в своем собственном роде. Мне бы хотелось довести до сведения людей, что я собираюсь распространять свои взгляды. Хотя мне, вообще-то, все равно, потому что вся эта штука со «взглядами» – такая тупость. Их ужасно трудно объяснить... Странно... что-то, вроде моего личного братства со всем вокруг...

М: Ты опять о своем «единстве»...
Д: Да, знаю-знаю, так вот оно все время и вылезает...

М: Ну и хорошо, потому что, раз я поняла, значит, ты сумел объяснить... мне, по крайней мере. Но одно из критических замечаний в адрес твоих песен, которое я слышала, заключается в том, что ты не коммуницируешь с людьми, не настроенными на те же вибрации.
Д: У-у-уххх... Как бы мне это сказать... Мне незачем на что-то подсаживать людей. Если они подсели – хорошо, а если нет – значит, нет. Мне кажется, что они обратятся к мыслям, которые могут чем-то помочь человечеству, просто почерпнув энергию из моих песен, если у этой энергии подходящие вибрации. Не важно, что говорят слова, энергия будет там присутствовать.

М: Вот почему, я думаю, многие твои мысли и песни кажутся как бы повисшими в воздухе. Интересно, может быть, в какой-то момент ты снова вернешься к ним?
Д: Эм-м-м... нет. Это – как учить людей плавать. Ты ведешь их по знакомой твердой почве, по которой они могут подойти к самому краю, а потом просто сталкиваешь их в воду. Трамплин – это нечто, им известное... а потом ты бросаешь их в океан энергии, простирающийся за ним...

М: И тут полная параллель с коммерческой сценой, но, конечно, в гораздо более широком смысле. Такое твое развитие – это часть всеохватывающего плана – то, что ты хочешь сделать три хитовые песни, а потом прекратить выступать, то есть начать распространять свое влияние в других направлениях?
Д: Да, просто заняться исключительно сочинением музыки, что означает продолжение перераспределения энергии. Ты просто привлекаешь других людей, которые делают твои песни, объединяя свою энергию с твоей. Надеюсь, люди верят в песни, которые исполняют.

М: Добавление в виде интерпретации?
Д: Да, вначале это маленькие кружки на воде, а потом я кидаю булыжники потяжелее, и от них разбегаются кружки побольше. Я играю в игры энергии... и у меня имеются вибрации и для последующих поколений тоже. Следуя схеме, о которой я только что упоминал, я смогу как-то окрасить те волны, которые распространятся в будущее, если "Space Oddity” доберется до первого места. Может быть, я помогу сложиться чему-то, что потом войдет в учебники истории, может быть, я покажу другую сторону чего-то такого, о чем думают люди... Не просто космонавта, который поднялся в небо и... «Какие бутерброды ты предпочитаешь?» или «Какие рубашки ты носишь?». Люди думают отнюдь не только о таких вещах...

М: Ненавижу сравнения, но существуют и другие личности, способные проецировать то же самое, и один из них – Боб Дилан.
Д: Да, я действительно верю, что Боб Дилан и другие поп-люди ускорили изменения. Без того уровня коммуникации, который они создали, то, что происходит сейчас, могло бы находится еще где-нибудь на десять лет впереди нас, в будущем... Прага, Париж, Лондон. Все это, как я считаю, ЕЩЕ не случилось бы, не будь Дилана и Битлз. Все эти газетные репортажи о войне, оставались бы просто газетными репортажами о войне, но поп-народ сумел так подчеркнуть весь ужас и суетность всего этого... Пацифизм обрел свой голос в конце концов, и на этот голос обратили внимание.

М: Если ты повторяешь что-то достаточно громко достаточному количеству людей достаточное количество раз, в конце концов это пробьется...
Д: Это зависит от обстоятельств, но уверен, что это правильное направление.

М: Возвращаясь к тому, если "Space Oddity” будет иметь успех, как ты считаешь, не наводнят ли наш фолк-клуб подхалимы?
Д: Только не фолк-люди, они могут врубиться, но они не станут подталкивать себя к действию. Я бы не побежал смотреть на Роя Харпера, если бы у него были клуб и пластинка в чартах. Думаю, может, у нас действительно кто-то в этом роде объявится, но не думаю, что много таких.

М: Это хорошо, но ты ведь не можешь игнорировать повседневную жизнь, когда, если у тебя успех, люди жаждут с тобой познакомиться, а если успеха нет, то им на тебя просто наплевать...
Д: Да, думаю, это атрибут поп-сцены, но это вовсе не мой мир. Поп-андеграунд не начнет за нами бегать, он слишком верен своим идеям и мироощущению – так отличающемуся от поп-истеблишментского. Если хочешь сравнения, поставь рядом нашу «Артс-Лэб» и традиционный театр, и посмотри, что получится. Вот мы здесь в Бекенгэме вместе с группкой людей создаем свой собственный импульс, не обращая ни малейшего внимания на свое положение в обществе, традиции или прописную мораль... Это – живо, здо’рово и ново и это имеет для меня большее значения, чем что-либо еще.

Перевод АлексБи

Category: 1969 – 1971 | Added by: nightspell (08.02.2011) | Russian translation:: Alex
Views: 3815
   Total comments: 0
Only registered users can add comments. [ Registration | Login ]


© Копирование любых пресс-материалов сайта разрешается только в частных, некоммерческих целях, при обязательном условии указания источника и автора перевода.